Один из малоизвестных фактов биографии великого русского поэта А.С. Пушкина заставляет по-новому взглянуть на историю посёлка Верхнее Дуброво.

В декабре 2008 года еженедельник «Литературная газета» опубликовал статью известного литературоведа Леонида Ожановского «Кем же был Владимир Дубровский?», в которой неутомимый исследователь жизни и творчества А.С.Пушкина вплотную приблизился к разгадке тайны прототипа легендарного персонажа.

Вот что пишет Ожановский: «В марте 1832 года выздоровевший Пушкин совершает путешествие по Уралу с целью сбора материалов о Пугачевском восстании. Он проезжает через Казань, Уфу и вдруг поворачивает на север, к Екатеринбургу, надеясь проездом через Тюмень достичь Тобольска. Не вызывает сомнений, что столь неудобный маршрут выбран поэтом не случайно - его привлекла возможность повторить часть пути декабристов по Сибирскому тракту, узнать хоть что-нибудь о судьбе друзей… Достоверно известно, что Екатеринбург Пушкин покинул 15 марта, Тюмени же достиг только 23-го. Неужели дорога в 300 верст заняла у поэта больше недели? Видимо, где-то на этом пути он был вынужден задержаться. Где же? Обратимся к источникам. В письме к кн. Вяземскому, датированному 19 марта 1832 года, Пушкин вскользь упоминает: «Остановился пока в усадьбе графа Двоерукова, устав трястись по вечному нашему бездорожью. Станции здесь холодные и сырые, придорожных трактиров нет, зато помещики отличаются гостеприимством несколько даже чрезмерным. Упомянутый граф, прознав, что я автор наделавшего и здесь шуму «Е.О.», зазывал меня к себе с таким радушием, что не было никакой возможности отказать. Вопреки опасениям, задержка оказывается и приятной,  и полезной. Мой Амфитрион, желая развлечь «знатного столичного литератора», забрасывает меня историями о мужицких бунтах, во множестве случавшихся в этих краях в последние годы царствования императрицы Екатерины. Среди прочих привлекла меня история о разбоях, чинимых шайкой под предводительством некоего дворянина, бывшего офицера, чей отец потерял по суду своё поместье. Судя по рассказам, дворянин этот представлял собой тип нашего национального Ринальдини, то есть столь же благородного и даже романтического разбойника, кстати,  так и оставшегося не пойманным…»

«Вполне очевидно, - продолжает Леонид Ожановский, - что история, рассказанная Пушкину в усадьбе графа Двоерукова, и легла в основу романа «Дубровский». На это, кстати, указывает и фамилия гостеприимного Амфитриона, как иронично именует его поэт. «Двоеруков» при желании легко трансформируется в «Троекуров»… Итак, мы определились с тем, что следы похождений легендарного разбойника нужно искать где-то между Екатеринбургом и Тюменью. Глядя на карту Среднего Урала, невольно наталкиваешься взглядом на населённый пункт с названием «Верхнее Дуброво». Этот посёлок находится в тридцати километрах восточнее Екатеринбурга; Сибирский тракт проходит в непосредственной близости. Уж не здесь ли в конце 18 века располагалось имение разорившегося помещика и его мстительного сына? Увы, ни Свердловский, ни Пермский областные архивы не содержат никаких документов, подтверждающих эту версию. Самые ранние сведения о крестьянских мятежах на Урале относятся к середине 19 века. Известно, что Екатерина II после расправы над Пугачёвым приказала уничтожить все свидетельства крестьянской войны. Похоже, вместе с документами о Пугачёвском бунте изъятию подверглись и свидетельства деятельности прототипа благородного разбойника Владимира Дубровского. Очень жаль, но тайна создания самого загадочного произведения А. С. Пушкина всё ещё ждёт своего раскрытия».

На этой довольно грустной ноте Ожановский заканчивает свою статью. Однако, пессимистичные выводы исследователя, к счастью, оказались преждевременными. После ознакомления с изложенными материалами вашему покорному слуге показалось, что правильным было бы не концентрировать усилия на поисках следов крестьянских восстаний (их, конечно же, вряд ли возможно найти), а обратиться к уцелевшим актам гражданского и судебного делопроизводства, могущим пролить свет на события двухвековой давности.

Решившись провести самостоятельное расследование, я отправился в г. Пермь, где в течение недели изучал сохранившиеся архивные документы интересующего меня периода. Результат превзошёл самые смелые ожидания. Перейду к изложению фактов.

Во-первых, полностью подтвердилась блестящая догадка Л.Ожановского о существовании реального прототипа пушкинского героя, о чём убедительно свидетельствует запись в церковно-приходской книге Екатеринбургского Храма св. Фомы о крещении в апреле 1769 года «младенца Владимира Андреева сына, из дворян».

Во-вторых, мной был обнаружен Судебный исполнительный лист Екатеринбургского уездного присутствия по гражданским тяжбам губернского земского суда от 1792 года октября 26 дня за номером 104, согласно которому «сельцо Дубровка и 70 прикреплённых к сему крепостных душ отходят в собственное владение графа Кирилы Петровича Двоерукова»,

В-третьих, на уездных картах того времени сельцо Дубровка действительно располагается на месте современного посёлка Верхнее Дуброво. Детальное сличение топографии современных карт с картами 18 века позволяет сделать вывод о том, что усадьба Дубровских находилась где-то в районе нынешних улиц Гагарина и Восточной. Имение же Двоеруковых – село Покровское (ныне не существующее) – располагалось примерно в 8 километрах севернее, чуть дальше современной свалки – Двоеруков с Дубровским действительно были соседями. Чтобы попасть в Покровское с Сибирского тракта, нельзя было не проехать через Дубровку. Таким образом, факт посещения А.С.Пушкиным территории современного поселка Верхнее Дуброво в марте 1832 года можно считать доказанным.

К сожалению, ничего не удалось узнать ни о жизни помещиков-соседей – Андрея Дубровского и Кириллы Двоерукова, ни о судьбе легендарного Владимира Дубровского. Не известно даже, действительно ли он был предводителем шайки разбойников из Дубровки. Однако в № 4 Екатеринбургских уездных ведомостей за 1817 год среди известий о переселении свободных хлебопашцев упоминается о том, что «недавно вступивший в наследственные права граф Александр Кирилович Двоеруков пожертвовал переселенцам часть своих владений, а именно – двадцать пять лет перед тем сгоревшее и с тех пор не застраивавшееся сельцо Дубровка». «Двадцать пять лет перед тем» - значит, в 1792 году, как раз в тот год, когда оно было отнято у Дубровских. События романа и здесь находят реальное подтверждение! Александр Кирилович Двоеруков, сын Кирилы Петровича – тот самый граф Двоеруков, у которого гостил Пушкин и, по-видимому, романный Саша Троекуров, ученик Дефоржа. Кому, как ни ему было знать подробности истории благородного разбойника! Не удивительно, что Пушкин с таким интересом отнёсся к его рассказам, на неделю отсрочив продолжение своей поездки.

В том же номере Ведомостей приводятся данные о прочих наследниках Кирилы Петровича Двоерукова. Братьев и сестёр у Александра Двоерукова не оказалось. Но, что любопытно, среди наследников второй очереди упоминается 2-х летняя внучка Кирилы Петровича – Марья Александровна. Уж не она ли явилась прототипом Маши Троекуровой? К моменту посещения Пушкиным Покровского ей должно было исполниться 16 или 17 лет – как раз возраст романной Маши. И, кстати, не знакомством ли Пушкина с ней объясняется странная фраза из его письма о том, что пребывание у Двоерукова оказывается не только полезным, но и приятным?

Все обнаруженные мной сведения с необходимыми извлечениями из найденных документов были отправлены в редакцию «Литературной газеты» на имя Л. Ожановского. Ответ был получен почти моментально. Леонид Игоревич с воодушевлением сообщает о том, что на основе предоставленных материалов им готовится обширный доклад в Российское Пушкинское общество («Мой обширный доклад кое у кого вызовет обширный инфаркт», - шутит он). Предварительно ознакомленные с темой доклада литературоведы уже сейчас заняты проверкой указанных сведений. Сразу после их официального признания в Министерство культуры РФ будет направлен запрос на предоставление средств для воздвижения памятника Владимиру Дубровскому на родине героя, то есть в посёлке Верхнее Дуброво. Вопрос о выделении средств должен быть решён к 110-летию А.С. Пушкина, то есть к июню этого года. Пока что Пушкинское общество объявило предварительный конкурс на лучший проект монумента. В конкурсе могут участвовать и рядовые жители Верхнего Дуброво, работам которых при подведении итогов конкурса будет уделено особое внимание. Эскизы с обязательным описанием памятника будут приниматься, начиная с 15 апреля, в здании местной администрации.

Хочется верить, что уже в самое ближайшее время еще один населенный пункт Среднего Урала займёт достойное место не только на географической, но и на культурной карте страны.